с. Ельники, пл. 1 Мая, д. 3113 октября 1941 г. ГКО СССР принял решение о создании Казанского и Сурского оборонительных рубежей. 23 ноября 1941 г. Совет Народных Комиссаров Мордовской АССР и бюро обкома ВКП(б) приняли постановление «О строительстве специальных укреплений, проходящих по территории МАССР» (тыловой оборонительный рубеж №30, или Сурский оборонительынй рубеж, 400 км. километров). 80 километров рубежа проходили по территории республики (противотанковые рвы, окопы, позиции для пушек и пулемётов).
Мобилизованные должны были иметь при себе тёплую одежду, бельё, кружку, ложку, миску, запас продовольствия на 10 дней, на каждые 10 человек – 8 железных лопат, 3 лома, 3 топора, 2 колуна, одну поперечную пилу и другие необходимые плотничные инструменты (продольные пилы, стамески, рубанки, шерхебели).
Политруком одной из рот, сформированной в Ельниковском районе, был назначен Григорий Степанович Гвоздев. Рота работала на территории Дубёнского района. В фондах устной истории Ельниковского историко-краеведческого музея хранятся воспоминания колхозниц, мобилизованных на строительство рубежа. Эти воспоминания – свидетельство того, какой ценой далась Победа. Приводим рассказы участниц строительства Сурского оборонительного рубежа.
Адмаева Елена Карповна. Старые Пичингуши
Председатель колхоза вызвал к себе и сказал, что меня мобилизуют копать окопы. Ещё из нашего села поехали Ахтиманова Мария и Гуляйкина Акулина. Уже началась зима, и мы ехали на санях, целый обоз из Ельниковского района. На наших санях лежали мешки с викой, которые нам дали в колхозе на еду. Приехали в деревню недалеко от Алатыря. Нас, пичингушанских, поселили всех вместе в одной избе. Хозяйка утром насыпала вику в чугун и ставила его в печь. Когда мы приходили на обед, вика распревала. Как сейчас помню, зайдем в избу с мороза, хозяйка вытащит чугун, наложит нам большую чашку каши, и мы садимся за стол. Перерывы были короткие, отдохнуть и отогреться, как следует, не успевали.
Работа была тяжёлая. Окопы рыли глубокие, до трёх метров, земля промёрзла. Ещё делали блиндажи. Морозы становились всё сильнее. Однажды мы решили убежать домой, устали от тяжёлой работы и плохого питания, хотя и дома было не легче. После обеда мы не пошли на работу, отравились домой. Шли по дороге в лесу, но она вскоре оказалась занесенной снегом. Мы заблудились. Вдруг перед нами вырос лесной хозяин, и показал, в какую сторону идти: «Пройдёте две деревни, в них в дома не заходите. Зайдите в третьей деревне, в третий дом, там вас ждут». Мы прошли две деревни, там окна домов были забиты досками, никто здесь не жил. Стало темнеть, когда показалась третья деревня. В одном из домов в окне горел свет. Дверь открыл старик и сказал, что приготовил нам поесть. Мы поели и легли на теплую печку спать.
Утром доели остаток ужина, старик объяснил, как добраться до стройки. Дорогу обратно мы нашли быстро, так и работали, пока не отпустили домой.
Беспалова Аксинья Павлова (1920)
Когда началась война, мне был 21 год. Зимой мне принесли из сельсовета повестку. Вручили лично в руки. Вначале я подумала, что меня забирают на фронт. Но это было извещение о том, что мне нужно ехать на реку Суру рыть противотанковый ров. Такие повестки получили многие из нашего села. Бригадиром из нашего села был Фокин Ареня. От колхоза нам выделили несколько килограммов гороховой муки. С собой мы взяли, кто что мог. Вначале привезли нас в Ельники. Там собрались со всего района. Сели мы на подводы и поехали. Начальниками из Ельников были Гвоздев и Шамкин.
Ехали несколько дней. Мороз был очень сильный.
Через несколько дней приехали в большую деревню. Стали нас размещать по квартирам. Подходили к дому, отсчитывали несколько человек и определяли на жилье. Хозяев не спрашивали, сколько у них в семье человек, могут ли они принять нас на постой. Спали на полу, постелив свою одежду.
С раннего утра повели нас на работу. Построили по четыре человека, и пошли мы строем. Ров был огромный: шириной 6 метров, а глубиной 3 метра, у основания он был, конечно, поуже. Выдали нам инструменты: лопаты, лом, кирку, клинья, кувалду. Земля была промерзшая, вставишь клин и колотишь по нему кувалдой изо всех сил. Работать было очень трудно, но никто не жаловался, все понимали, что это нужно. Порой придешь с работы, с ног валишься. Руки и ноги в мозолях, домой хочется, наплачешься. А потом, чтобы как-то развеяться, и песню споем, и посмеемся над собой.
Все у нас было, как у военных: были и ротные командиры, взводные. Был образован штаб. Было и такое, что мы, женщины, валили лес, а мужчины строили блиндажи и укрепления.
Вскоре мужчин стали забирать на фронт, остались одни женщины. Меня назначили отделенным командиром. Наши начальники, Гвоздев и Шамкин, очень часто приходили к нам на квартиры, рассказывали о положении на фронте, подбадривали нас. Так мы проработали несколько месяцев.
Вскоре еды у нас почти не стало, ров был вырыт, и нас отпустили домой.
Домой мы возвращались пешком. Дорога была нам неизвестна. Шли от деревни к деревне, спрашивали у местных жителей, куда нам идти дальше. Некоторые жители давали нам по кусочку хлеба, оставляли переночевать. Страшно было, особенно ночью в лесу. Шли мы восемь дней. И вот, наконец, мы дома. Через несколько дней после возвращения домой, меня вызвали в сельский совет, вручили за работу на рву - 150 рублей.
Коноплева Мария Леонтьевна (1922)
Окончила я Стародевиченскую среднюю школу. В 1941 году взяли на трудовой фронт на Суру. Были вместе с Князевой Еленой Трофимовной, Скобликовой Марией Мироновной, Сухановой Марией Павловной, Романцовой Анной Павловной, Беспаловой Аксиньей Павловной. Велели взять с собой тёплую одежду и еду. Привезли в деревню Чеглы (население русское). Расселили по квартирам. Выдали лопаты, лом.
Разжигали костры, чтобы оттаяла земля, а потом срывали крутой берег Суры. Засыпали снегом блиндажи, они были уже построены. Для чего это все нужно, нам не объясняли. Работали не только днем, но и ночью. После работы несли с собой на квартиру плашки (чурки, поленца), чтобы топить печь. Из колхоза привозили нам муку и чечевицу. Из муки пекли хлеб, из чечевицы варили похлебку. Покупали у населения картошку за 70 руб. ведро. На отдых время не было. Очень уставали, приходили с работы – и спать.
Вернувшись с Суры, я работала секретарем в Н.Ямской МТС, учительницей в Софьинской школе, а потом и в Ст.Девиченской школе.
Крутикова Афросинья Дмитриевна (1920)
Привезли нас в большую деревню, которая стояла недалеко от берега Суры, разместили в большом вагоне, в одной половине вагона жили мужчины, в другой – женщины. Правда, мужчин скоро всех взяли в армию, мы остались одни. Копать окопы ходили за семь километров от деревни. Одеты были в шубняки, в которых приехали из дома, на ногах лапти. С лаптями беда, быстро рвались. Земля промерзла, разжигали костры, чтобы она хоть немного оттаяла. Искры от костра летели, попадали на лапти, они тлели и разваливались. Было ведь холодно, жались к кострам. У некоторых и полы на шубняках были обгорелые.
Когда морозы стали ещё сильнее, нас расселили по домам колхозников. Наша хозяйка Лиза варила нам щи из кислой капусты, конечно, без мяса, какое мясо тогда! Она нас жалела, к вечеру топила баню, мы приходили с работы – и баню, может быть, поэтому и не болели.
Куракина Анастасия Фроловна
Нас было много из Ельников, Передового, Шатков (Александровка) и других сёл. До Дубенок добирались пешком. Там рыли окопы. Порядки в роте были военные. Стояли сильные морозы. Начальник нашей роты Г. С. Гвоздев о нас заботился, хороший был человек. Следил, чтобы всегда были дрова для железных печек, чтобы валенки у всех были просушены. Когда немцев отогнали от Москвы, мы вернулись домой.
Сидорина Евдокия Архиповна
Перед войной я два года ездила на разработки торфа в Балахну. Там и застала меня война. 22 июня в воскресный день мы не работали. После обеда бригадир созвал всех на митинг. Мы собрались и не понимали зачем. Включили радио и услышали, что началась война. После митинга мы пошли в магазин за хлебом, но там уже ничего не было – народ разобрал все товары. Нам стали выдавать по 600 граммов хлеба в сутки. До осени из Балахны нас не отпускали. Приближалась зима, торф перестали разрабатывать, и мы вернулись домой, в Ельники.
Я переночевала дома только одну ночь. Наутро кто-то пришел и сказал, что меня вызывают в военкомат. Я пошла. Там сказали, что меня мобилизуют на рытьё окопов на Суру и дали повестку, как солдатам на войну.
Из Ельников нас было много, ехали на лошадях, путь долгий. С собой везли продукты питания. И вот приехали в деревню недалеко от берега реки Сура. Как называлась деревня, не помню. Разместились по домам. Спали вповалку на полу. На одну половину фуфайки ляжешь, другой прикроешься. Питались тем, что привезли с собой. Всё время хотелось есть. Это чувство голода было всю войну, жили полуголодные.
Дали нам ломы и лопаты. Лом тяжелый, поднимали его вчетвером на один взмах и долбили мерзлую землю. Делали несколько сильных взмахов, чтобы появилась трещина в земле. Мы радуемся: «Трещина есть, давайте ещё ударим!» И так целый день. Нам досталось копать противотанковые рвы глубиной три метра. Отколотую землю относили лопатами в сторону. Потом пошел слух, что нас не отпустят, надо бежать. Некоторые убежали, хотя и боялись, кругом густые леса. Мы тоже хотели убежать, но нас отпустили, когда мы пошли в военкомат, и с нами разговаривал какой-то военный.
Домой шли пешком, 150 километров прошли за 6 дней, ночевали в деревнях, там нам давали кое-какую еду. Уже начался 1942 год».
Список участников строительства рубежа:
- Гвоздев Григорий Степанович — командир роты.
- Фокин Арефий — бригадир.
- Беспалова Аксинья Павловна — отделенный командир.
- Адмаева Елена Карповна.
- Ахтиманова Мария Степановна.
- Гуляйкина Акулина.
- Князева Елена Трофимовна.
- Коноплева Мария Леонтьевна.
- Крутикова Афросинья Дмитриевна
- Куракина Анастасия Фроловна.
- Романцова Анна Павловна.
- Сидорина Евдокия Архиповна.
- Скобликова Мария Мироновна.
- Суханова Мария Павловна.
- Шамкин (?, возможно, бригадир).
- Фокин Арефий.
